Лев Лещенко, неофициально

Чтобы дать возможность читателю почувствовать атмосферу эстрады того времени, я просил собеседников вспомнить — как это было? — ибо, по словам Жана Ренье, сколько бы космоса не вмещало личностное мировоззрение — нам не понять его без знания внешнего мира…

Клара Новикова:

«Лещенко в то время я встречала в самых престижных концертах. Вообще, по тому, кто участвовал в программе, можно было понять — в хорошем ты концерте или так, в обычном. Всегда, когда пел Лещенко, это были престижные концерты…

Лева тогда был ужасно популярен. Он — душка, женщины его любили, его ждали, он хорош собой, он пел лирические песни о любви, героические песни. Ему все жутко верят, потому что он свой парень, очень демократичный..

Я снимала квартиру, жить было негде, получала гроши, по сравнению с теми, с кем встречалась на эстраде. Но несмотря ни на что, у меня было ощущение от каждого выступления, как от праздника.

Были всякие отношения, но актеры жили дружно, ходили друг к другу в гости, на дни рождения, на праздники или просто так. Могли дружить в жизни, а на сцене были уже достаточно сложные отношения, какие-то козни, колкости, но мой жанр позволял это, это даже было необходимо, быть все время в форме: на какую-то остроту ответить остротой. Состояние вечного соревнования, конкуренции, так как тебе никто ничего не давал —все зависело от умения подружиться с автором..

Хотя, конечно, положение у «поющих» и «говорящих» — разное. Атмосфера была вроде бы доброжелательная — подходили ко мне актеры с весьма полезными советами — хотя я много слез в подушку пролила… Сегодня ко мне относятся не хуже, но мы все разделились, каждый сам по себе, мало кто может помочь. Я знаю, что если бы обратилась за помощью к Леве, он бы это сделал…»

Левой Оганезов:

«Середина 70-х годов… Это были последние конвульсии Советской власти. Все вынуждены были держаться за тех, кто производит еду и ее распределяет. Но тогда был рассвет у Лещенко.

Существовала веселая, жизнерадостная компания — Кобзон, Лещенко, Винокур, Розенбаум и я — ездили ли мы на Кубу, ходили ли в Моссовет кому-нибудь выбивать квартиру. Это была плеяда…

Интересно, помнит ли Лева, скольким людям он помог получить квартиру, достать лекарства, устроить в больницу,— тысячи, без счета…»

Середина 70-ых, а именно 1975 года был для Льва Лещенко годом его триумфа как исполнителя песни, ставшей, несмотря на тридцатилетнее опоздание, символом победы в Великой Отечественной войне.

«День Победы» — песня, которая с первых тактов поразила, взволновала меня. Давид Тухманов сыграл ее один раз. И после того, как отзвучал последний аккорд, бросил какую-то незначительную фразу, как бы подчеркивал, что кульминационный момент остался сзади, и любые слова, после только что спетых, будут бледны, банальны. Я понимал его состояние и поэтому молчал. Потом сказал, что обязательно исполню «День Победи» в самое ближайшее время на гастролях. Мы расстались…»

Интересно, что в канун тридцатилетия со дня окончания Отечественной войны в одной из телевизионных передач эту песню впервые спел не Лещенко, а другой исполнитель — спел сдержанно, мужественно, но отстранение — песня осталась почти незамеченной.

В те же дни Лев Лещенко также впервые исполнил песню, но не по Центральному телевидению, а на гастролях в Алма-Ате, в концертном зале имени Ленина. И едва песня закончилась, разразился шквал аплодисментов: две с половиной тысячи зрителей встали с мест, требуя повторения, а затем слушали песню стоя.

Взволнованный приемом Лещенко в ночь после премьеры позвонил композитору в Москву:

«Говорить спокойно я не мог — кричал в трубку, что песня уникальна, что она вызывает бурю восторга в зале и что по возвращении я хотел бы ее обязательно записать…»

Но работники радио и телевидения не спешили пропагандировать новое сочинение Давида Тухманова. Как заметил музыковед Глеб Скороходов: «Им показалось неправомерным сочетание минора с энергичным, «строевым» ритмом, хотя именно такое сочетание традиционно для многих старинных русских маршей,—популярное «Прощание славянки» В. Агапкина убедительный тому пример».

Лев Лещенко:

«После нескольких концертов песня окрепла, обрела должную строгость и эмоциональность. Каждый раз я открывал в ней для себя что-то новое, не подозревая, что в этом произведении таится необыкновенная глубина и, исполняя его, можно бить беспредельно страстным. В зале песню слушали с затаенным, волнением и восторгом, слушали с улыбкой и слезами, переживая каждую строчку, скорбя о погибших и гордясь всеми, кто приближал этот великий день — День Победы.

По приезде в Москву я записал песню. Но, к моему великому огорчению, не первый. Записал вполне прилично, хотя чувствовал, что исполнение на публику било сильнее, искреннее. Присутствие зрителя, контакт с ним, вызывали у меня то состояние, которое точно соответствовало образу песни. Я ждал живого концерта, который транслировался бы телевидением, чтобы представить произведение со всей убедительностью.

И хотя сила песни, ее действенность на слушателя были очевидны, на радио и телевидении поначалу отнеслись к ней настороженно. Видимо, такова уж судьба всех новых явлений, в том. числе и в искусстве. Вокруг «Дня Победы», мелодический язык которой лишен привычной помпезности, торжественности и не соответствовал традиционным представлениям важности, святости темы, разгорелись острые споры.

10 ноября, в День советской милиции, по телевидению, как правило, передают большой концерт, посвященный этому профессиоиальиому празднику. На репетиции я предложил несколько песен на выбор, настаивал на обязательной — «День Победы». У телевизионного начальства это вызвало возражения, и мне посоветовали обойтись без нее. По редактор, отвечающий за концерт, вместе со мной бился за то, чтобы песню оставили. Он, собственно, и предложил ее отрепетировать. Па репетиции она вызвала такой восторг у сидящих в зале, что вопрос о ее включении в концерт был тут же решен.

Вечером после исполнения этого прекрасного произведения на меня обрушился шквал аплодисментов. Так началось победное шествие песни, получившей всенародное признание. Не удивительно, что в тот же год она была включена в заключительный концерт телефестиваля «Песня — 75», лауреаты которого определялись по письмам зрителей. Песня эта завоевала широчайшее признание не только в нашей стране, но и за рубежом. Например, после ее исполнения в Португалии и на Кубе люди вставали с мест и, воздев руки, горячо скандировали. В Мексике и в Чехословакии после концерта ее переписывали и потом пели…»

Лещенко блестяще использовал в этой песне весь арсенал своего вокального мастерства — яркую звучность, умело сочетающуюся с мягкой, чуть приглушенной вокализацией. Он шел за музыкой, слушал ее внутренние требования, прекрасно ощущал стихи.

Песня В. Харитонова и Д. Тухманова «День Победы» и теперь, спустя почти девятнадцать лет, остается большим принципиальным достижением Льва Лещенко. Стоит ли говорить, что ни один праздник Победы не обходится без нее в благородном и искреннем исполнении Лещенко, на какой сцене он бы ни выступал — зрительские пожелания неизменны.

Спустя два года в 1977 году мастеру эстрады, певцу Льву Лещенко было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.