11. 50 не 50
«Хлеб певца не так легок,- говорит Лев Валерьянович,- как кажется па первый взгляд и как думают многие. Изнурительные переезды и перемены мест, бесконечные репетиции, съемки… Иногда не остается сил не только петь, но и говорить. Порой приходится выступать в холодных дворцах спорта, петь, даже будучи больным,- ведь билеты-то продана, люди ждут встречи с тобой. И зритель, настроенный на праздник, не должен знать о том, что предшествует нашему выходу на сцену. Все наши трудности и сложности, переживания и проблемы должны оставаться за рампой. К публике мы выходим лишь со своим творчеством…»
Нет, наверное, ни одного более или менее крупного населенного пункта на карте Союза, где бы не побывал на гастролях Лев Лещенко. И везде это была работа, работа и еще раз работа.
Конечно, были и награды: в 1980 году певцу вручили орден Дружбы народов, а в 1983 присвоили звание народного артиста России.
Но дороги от этого не становились менее утомительными, а гостиницы и дворцы спорта более уютными. Согревало одно — везде и всегда теплый прием публики.
Гастрольных поездок хватало. Только в 1984 году вместе с музыкантами группы «Спектр» Лев Лещенко дал концерты более,чем в 30 городах, встретился более, чем с миллионом слушателей. Кроме поездок по стране были и весьма нередкие выступления за границей.
Однако ситуация в эстраде менялась — приближался 85 год. Как ни странно перемены начались «с великой депрессии». Вот как об этом вспоминает сам Лев Валерьянович:
«84 — 85-й были годами мощной депрессии: не потому, что появились всякие молодежные движения и направления — нас беспокоили правоохранительные органы. Проблема была привязана ко всем — и к Алле Пугачевой, и к Софии Ротару, и к Владимиру Винокуру…
Нас в течении полутора лет просто топтали за то, что мы требовали человеческой оплаты за наши выступления. Иногда, правда, нам платили не те «положенные» мизерные 40 рублей за концерт, а — 150. Но и это вызывало претензии криминального характера. Утро начиналось с того, что мы звонили друг другу и задавали один и тот же вопрос: «Тебя не вызывали?» То есть нас практически уничтожали.
Как оперно-камерный исполнитель я должен был получать 150 рублей за выступление, а как эстрадный — 39. На радио я считался оперно-камерным исполнителем.. Чтобы хоть что-то заработать, я должен был петь 70% этого жанра.
И я записывал арию князя Игоря, но кому это было нужно с эстрадном концерте.
К нам было много претензий, несмотря на то, что ми пели сумасшедшее количество концертов. Я лично пел, по 200-300 концертов в год и большинство из них во дворцах спорта. Нас нещадно эксплуатировали, на нас зарабатывали деньги. А нашим организациям ничего не доставалось. Была четкая ставка. Я получал 500 рублей в месяц, зарабатывая миллионы. И, естественно, у нас возникал какой-то внутренний протест. А когда мы возмутились, нас стали «душить». И в течение двух лет, я лично был в состоянии депрессии. Ничего не хотелось делать. Работали столько, сколько положено…»
Вспоминает Левой Оганезов:
«После 85 года ситуация изменилась. Раньше был гастрольный отдел, в него поступали заявки. Директор отдела договаривался о сроках выступления. Заказы оформлялись, заказчик официально оплачивал билеты, гостиницу — все было отработано. Однако этот механизм ничего не давал самому артисту.
Для того, чтобы выжить и прилично существовать пришлось зарабатывать самому. Благо, представились соответствующие возможности…»
Лев Лещенко:
«…Вот тогда пришел Женя Розеигауз. Мы с ним начали делать театр. Задумали его как мощный организм, который мог бы работать самостоятельно, и через какое-то время идея осуществилась. Нам. присвоили статус театра, ми стали хозрасчетной организацией, и получили возможность самораспределять свои заработки…»
Евгений Львович Розеигауз, директор театра эстрадных представлений «Музыкальное агентство»:
«Думаю, что я счастливый человек: я всегда занимался любимым делом, работал только в тех местах, которые люблю. Это и Центральный Детский Театр, и Театр Юного зрителя, и государственный ансамбль танцев России, ставший «моими эстрадными университетами». Проработав там два года, я пришел в коллектив Лещенко.
Надо сказать, что в истории наших взаимоотношений с Левой существует как бы два этапа: первый раз я пришел к нему в 1983 году. Работали вместе шесть лет, но так случилось, что мы расстались: у меня появились какие-то новые контракты с артистами, новые личные обстоятельства, однажды я понял, что Леву это беспокоит, и ушел.
После этого я работал с Катей Семеновой и с Вячеславом Добрыниным. И вот уже в 1991 году, когда готовилась программа юбилейного концерта Лещенко —«50 не 50», я сам напросился к нему работать, потому что Лева стал мне действительно близким человеком. Он меня многому научил. Я почему-то искренне захотел работать именно у Льва Лещенко. С декабря 1991 года мы возобновили сотрудничество.
Сделали вечер, и Лева предложил мне вернуться к нему работать окончательно.
Уже тогда он организовал театр эстрадных представлений «Музыкальное агентство».
Вернувшись к нему, я уже имел какой-то багаж за плечами. Для меня это было очень важно.
Лева стал тем человеком, который по сей день является для меня примером на эстраде.
Это не потому, что я у него работаю и в какой-то зависимости, хотя театр это его детище, его имя, — эстрада и гастрольная жизнь раскрывают человека иначе,
За время нашей совместной работы мы научились понимать друг друга с полуслова, полуинтонации. Мы чувствуем настроение друг друга, стали по-настоящему родными людьми.
Идея создания театра возникла у нас еще тогда, когда мы работали вместе в Росконцерте. Мы думали о театре, о мьюзик-холле. Мы и сейчас об этом думаем. И мне кажется — это мнение многих коллег — что Лева имеет больше прав, находится в той стадии, когда на свое имя можно собрать мьюзик-холл.
Тем более складывается весьма несправедливая ситуация: в Петербурге, в Киеве есть мьюзик-холл, а в Москве нет.
А тогда нужно было просто стать независимыми от Росконцерта. Ведь у артистов были свои ставки. И было унизительно за 150 рублей отрабатывать сольный концерт, собирая дворцы спорта.
Мы всегда мечтали о своем деле. Так вышло, что как раз началась «свобода», и мы расстались с Росконцертом.
И хотя я пришел в готовое дело, я все-таки считаю, что это наша с ним заслуга, потому что мы много с ним об этом говорили…
У Левы наступил тот момент, когда он имеет право, как мастер, передавать свой опыт молодым артистам, а сам я, имея огромный опыт работы в театре и на эстраде, могу помогать молодым администраторам. С этой целью мы стараемся занимать в театре молодых ребят. Штат у нас небольшой. Такая у нас в театре структура. Специфика работы такова, что пока нет своего здания, есть два офиса: один на Полянке, другой в Лефортове, в Доме офицеров и, соответственно, своя студия звукозаписи.
Мы собираемся оказывать целый комплекс услуг начинающим артистам — от полиграфических до записи альбомов
Существует идея создать на базе театра коммерческую школу искусств. Всех учить мы, конечно, не сможем. Она будет платная. У нас есть штат педагогов, которые готовы прийти к нам, есть предварительные договоренности с композиторами, которые бы с нами работали. Но пока проблема одна — нужны очень большие деньги, гт мы сейчас пытаемся их как-то зарабатывать.
Если говорить о достижениях, прежде всего это успехи нашего четырнадцатилетнего Миши Веселова, сына Светы Меньшиковой, которая проработала с Левой почти 10 лет. Она умерла в прошлом году, Ей было 37 лет, В это году Миша потерял отца. И вот он такой — наш ребенок, который был с нами всю жизнь на гастролях. Удивительно одаренный парень.
После всех этих несчастий мы считали долгом перед Светой, перед ее памятью помогать Мише. Сейчас он поступил в какую-то невероятную группу при ГИТИСе. Летом этого года Анжела Хачатурян (это программа 50 на 50) провела конкурс детей-сирот, и Миша вошел в пятерку лучших. В декабре этих ребят отправят на гастроли в Америку. По итогам поездки компетентное жюри выберет одного из них, который получит Гран-при и поедет учиться на год в США
Недавно к нам пришла группа «Женская гимназия» во главе с известным в женском шоу-бизнесе продюссером Олегом Сорокиным. Он уже записал у нас 10 шлягеров. С нами сотрудничали в разное время Игорь Димарин, Шведова, мы дружим с театром «Бим-Бом» — Левочкин Валера вообще мой товарищ по жизни. Есть у нас весьма самобытная певица Алена Герасимова.
Для того, чтобы всем им помогать нужны деньги. Дай Бог, мы сможем в них вкладывать, когда наберем обороты, а пока нам самим помогают.
Если говорить о спонсорах, это концерн «Лукоэл», банк «Империал», торговый дом «Контакт» из Краснодара, фирма «Алекс» из Тюмени, которая, кстати, финансирует издание этой книги…»
Театр состоялся как мощный структурный организм, и хотя вначале отнимал много времени на решение чисто административных вопросов, в итоге стал чуть ли не единственным способом продолжать заниматься творчеством в наступившие весьма и весьма смутные времена. Времена противопоставлений. Что поделаешь, наша любимая отчизна всегда была и будет страной крайностей…
«Ни в одном государстве мира,- говорит Лев Валерьянович, — от опыта, накопленного предыдущими поколениями, не отказываются. Импирика, которая переходит в другие ипостаси. Философия определенная, но ми не созрели для этого… А сейчас, кажется, стали понимать: нет-нет да покажут в какой-нибудь молодежной программе то Аллу Пугачеву, то Софию Ротару, то меня… Не нужно противопоставлений. Это неправильно. Нужно — сопоставлять-. Брать все лучшее, только так можно двигаться вперед…»
Среди молодых артистов понимают это единицы. И один из них — Аркадий Укупник, Мне был интересен взгляд, как бы, «извне», взгляд музыканта, творчество которого поверхностным критиком оценивалось бы как противопоставление «той» традиции:
«Я познакомился с Лещенко, когда работал в студии «Галла» с Максимом Дунаевским.
Это было в 88 — 89 году. Лещенко пришел к нам на студию записывать какую-то песню. Он произвел впечатление несколько другое, чем обычно с экрана. Мы привыкли его видеть поющим комсомольско-патриотический материал, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а тут был очень интеллигентный, воспитанный человек, и на первом месте у него была работа.
Студия тогда только-только начиналась и все волновались. У меня работали молодые ребята. Он сразу всех настроил на дружелюбный лад. Песня была проходная, к какому-то кинофильму, и мне понравилось, что, не смотря на это, Лещенко довольно тщательно подошел к делу…
Был еще случай, заставивший несколько иначе взглянуть на Лещенко.
Как-то Миша Хлебородов поставил мне запись одной довольно известной композиции группы «Мегополис». Песня была довольно-таки рокового звучания. Миша спрашивает: «Знаешь, кто поет?» Я ответил: «Нет». Он говорит: «Лещенко».
Просто неожиданное для него амплуа. И все было органично. Будучи уже знакомыми, мы близко не встречались. Однако вскоре произошел случай, когда познакомились гораздо ближе.
Мы плавали по Средиземному морю. Обычный круиз с концертами. Среди артистов был Лев Лещенко, Я волновался, потому что работать на корабле, это практически сделать авторский вечер, Надо общаться со зрителем, а опыта никакого. И Лещенко мне оказал неоценимую услугу, дал несколько советов, как построить концерт, очень болел за меня, всех заводил, аплодировал. А когда у него был концерт, я увидел, как работает настоящий мастер своего дела. Он, конечно, профессионал самого высокого класса. Я думаю, что секрет его творческого долголетия в том, что он постоянно настроен на работу, постоянно в планах, всегда — душа компании, и при этом не просто балагур, а человек чрезвычайно тонкий, чувствующий малейшие нюансы отношений.
Все говорят о его дружбе с Винокуром, Два уникальных человека, когда они собираются вместе, то удержаться от смеха невозможно. А их розыгрыши!!! — О них слагаются легенды.
Проектов творческих у нас практически не было. Единственно: мы с ним, как-то возвращаясь из Одессы, прямо в поезде написали песню для нефтяников, наших новых друзей, Мне бы хотелось для него что-нибудь написать. Я человек, который часто общается с артистами, и артисты все неоднозначные, сложные люди. Лещенко человек безоговорочно из тех, кого я почту за честь считать своим другом».
Ажиотаж вокруг свободы, больше похожий на манифест футуристов начала века, прошел, и все постепенно начало становиться на свои места.
У Лещенко уже подходили «молодые ребята, предлагали песни, какие-то свои романсы».
«И потом, потихонечку,- говорит Лев Валерьянович,— начиная с 90-го года, появился виточек новый. Я уже выпустил кассету, запел новые песте, начал со Славой Добрыниным немножко работать, встретил Андрея Никольского.
Он подарил мне две свои кассеты. Я послушал и понял, что человек он одаренный, позвонил ему на следующий день и сказал, что из сорока песен запишу пятнадцать. Так оно и случилось, я выпустил пластинку. Песни, такие как: «Старая Москва», «Славянский базар», «Подождите, ей уходите», были достаточно современные и вместе с тем не уходили от моей индивидуальности…»
Андрей Никольский:
«Мы познакомились в тот момент, когда другая эстрада стала заполнять радио и телевидение. Так случилось, что наши музыкальные вкусы совпали.
Лев Валерьянович не просто певец, он высокий профессионал, а о человеческих качествах и говорить не приходится — меня поразило его умение радоваться удачам других людей, причем работающих в той же, что и он области.
Он не думает о том, что говорят у него за спиной — что он вышел в тираж, что он прокоммунистический певец — он думает о том, как выделить в этом сонмище подделок того, кто чего-либо стоит. Это качество настоящего художника, артиста. Я ни разу от него не слышал, чтобы он о ком-то говорил плохо. Иногда он может сказать: «Ну, это не певица…»
Недавно на одном из концертов, Лева пел мои песни, я сидел в зале, так он поднял меня, сказал: «Вот он —Андрей Никольский!» Это человек, который щедро делится всем, и славой в том числе.»
Настоящим событием музыкальной жизни России стал грандиозный концерт «50 не 50», посвященный пятидесятилетию Льва Лещенко. Вот где наглядно реализовались любовь и уважение к личности певца.
Лев Лещенко:
«Я не ожидал, что мое пятидесятилетие так получится. Это был праздник эстрады. Я его так и заду мил. Не как апофеоз своей творческой жизни, а как вечер в кругу людей, с которыми вырос, от которых питался, с которыми прожил жизнь, такой была тема и атмосфера. Вечер удался на славу. Все говорят что за последние 10 -15 лет выше па эстраде ничего не было. Вечер в концертном. зале «Россия» шел без антракта 5 часов, и ни один человек не встал и не вышел. 3 часа 40 минут, чистого времени, без аплодисментов, без чего-либо лишнего. Телевидение сделало передачу на 1 час 45 минут, многое сократили, а жаль. Там были интересные находки, я многое сам придумал: пригласил детей своих старых коллег — Преснякова, Маликова, Киркорова. Я работал с их родителями. Я сделал такой детский блок, блок свой, студенческий, блок актеров нашего театра. Были какие-то придумки. Я с Ирой Мирошниченко пел дуэт, который до сих пор вспоминают. После этого у Иры открылось второе дыхание. Сейчас Андрей ей написал целую программу шансонных песен, и с моей легкой руки она запела. Это был апогей, не знаю, смогу ли я повторить это. С режиссурой мне помогал Саша Ревзин»
Евгений Розенгауз:
«После вечера «50 не 50» к нам подходили многие известные актеры, всем очень понравилось. Подошел Евгений Ваганович Петросян и сказал, что такой вечер он видел последний раз на юбилее у Утесова, на празднике эстрады, А Лева именно так и хотел, чтобы это был не просто его вечер, а именно праздник эстрады, куда приходили бы люди и пели, говорили искренние слова. Конечно, вечер был омрачен тем, что за 3 дня до него попал в аварию Володя Винокур, нас это потрясло, тем более, что весь вечер был построен на нем. Кроме того, за день до концерта Лина Вовк сломала руку. Приехала на репетицию, выходила из машины, уронила очки, нагнулась за ними, и ее каким-то образом задела другая машина. Какой-то рок тяготел над нами. Не знаю, с чем это было связано… Но, несмотря ни на что, все старались нам помочь. Как показатель — наш альянс с Борей Красновым. Он сам подошел к нам, предложил поработать. Я, как человек практический, спрашиваю, сколько это будет стоить… А он отвечает: «Для Льва Валерьяновича бесплатно. Я готов работать ради удовольствия». Кстати, ни один артист на вечере не заикнулся о том, сколько ему заплатят. Хотя, конечно, я считаю, что они имели на это права, они артисты, это их работа. Выступить у Левы — был долг, это было почетно. Перед концертом позвонил Коля Гнатюк, который не появлялся в Москве много лет. Приехал Руслан Ибрагимов, Лева его просто вытащил из Казани.
Это такое счастье, что люди приезжали, просто из любви к нему, и говорили о нем много добрых искренних слов…»
Закончить книгу мне бы хотелось недавним разговором со Львом Валерьяновичем за кулисами концертного зала «Россия». Но прежде позволю себе небольшое отступление.
В процессе создания рукописи я старался быть вне текста, мне хотелось донести голоса живых людей, тех, кто знает Лещенко не только с экрана телевизора, и я не особо пытался «причесывать» монологи. И все же…
Мне самому пришлось открывать судьбу этого человека сызнова. Я почти чувствовал его смятение перед уходом из театра, его волнение в Сопоте, его усталость в какой-нибудь очередной гастрольной гостинице с районным сервисом и тараканами. Мне жаль расставаться со своим героем. Он будет продолжать жить и в моей памяти — человек, оставшийся человеком не смотря ни на что…
Зная, что Лещенко объездил с гастролями чуть ли не полмира — в последнее время его стали активно приглашать наши бывшие соотечественники в Америку, Австралию, Израиль, как он сам говорит: «Проснулась ностальгия.» — я спросил о семье…
«..Детей у меня нет. Жена. Мы познакомились с ней в 76-м, году в Сочи. Немного курортный роман. Она училась в университете в Будапеште. У нее так сложилось, что она очень долго жила с отцом за границей, потом приехала на два года сюда, закончила 9,10 класс, поступила в Московский Университет и уехало, в Венгрию. Она была на 5 курсе, приехала па каникулы, мы встретились случайно и приглянулись друг другу. Начались какие-то отношения. Потом, она уехала доучиваться. Я ей звонил каждый день, потратил огромное количество денег. Она, естественно, приезжала па каникулы.
Закончила университет, поступила в аспирантуру МГУ… После того, как мы поженились, она ушла из университета. Это были для меня самые интенсивные годы, постоянные поездки, я носился по миру, брал ее везде с собой. Она бедная намотала очень много километров. Это потом, когда я стал старше, стал ездить один. Теперь уже понимаю, что нельзя било подвергать ее таким жутким испытаниям: паши дороги, гостиницы, наша жизнь на периферии — это мрак. Я как мужчина все сносил, но она женщина… И я поражаюсь певицам, актрисам, которые ездят по провинциям, где то воды нет, то света. Это не легкий хлеб. Недавно Володя Винокур летел из Сургута. У самолета не открылись закрылки, и он 3 часа летал над городом, тратил горючее, чтобы сесть. Пассажиры не знали, а Винокуру летчик сказал. Чего только за эти три часа Володя не передумал… Это только внешняя сторона: блестки, фонтанирование, а на самом деле — кропотливый труд, если человек не пришел заработать и уйти, если это профессия. Я с Ирочкой расписался в 1978 году. Сначала снимали квартиру. В 1981-ом появилась своя. Ирина мне очень помогает и дома, и в творчестве. Папа у меня жив здоров, худой, подтянутый, живет с моей приемной матерью.
Сейчас я уже сбавил пыл, но мне хочется еще работать и быть в фокусе внимания. Я не люблю лезть на передний план. Если на сцене стоят 10 актеров, я всегда встану с краю. Как говорит один мой приятель: тайное преимущество лучше явного. Я не живу этим принципом, но что есть, то есть… И все-таки… Когда тебе за сорок, жизнь не кажется бесконечной…»
